И так: пиромагия. Огненное колдовство, при котором творящему ее подчиняется самая сильная и опасная из стихий, - стихия пламени. В древности, когда, нам, нынешним, на зависть, не было четких (да и вообще никаких) границ между понятиями «художественного» и «художественно-прикладного» искусства, художника справедливо считали не только мастером, но и творцом, демиургом, магом. Подобное определение близко Андрею Авдееву как никакое иное, - он и не скрывает этого, признавая: «Иные работы настолько наполнены мистическим светом, что поневоле возникает ощущение другой реальности, другого пространства – ощущение вечности». Так что же это за реальность – и что за пространство?
Мотивы работ Андрея, последователя концепции локального цвета, уравновешивающие крайнюю сложность их техники, – благородно просты, но за внешней очевидностью их скрывается глубокое внутреннее содержание, полное скрытого мистицизма. Простота эта, в которой нет ничего лишнего, - суть простота кодекса Бусидо или кельтской скелы, древнеславянского заговора или скандинавской саги, - все второстепенное, украшательское беспощадно и верно отметено, остается лишь совершенство красоты и силы. Это - очень мужское, безоговорочно мужественное искусство, которое сродни искусству прославленных мастеров меча или легендарных оружейников, - скорее воинское, чем эстетское. Эстетика без эстетства, красота без украшательства, - таково творческое кредо Андрея. «Вещи Силы», - называли некогда магические амулеты, и именно «вещами Силы» так и хочется назвать произведения Авдеева.
Индивидуален взгляд художника на мир, - и столь же индивидуально зрительское, зрительное ощущение его от его произведений, рассчитанных на ассоциативное, образное восприятие. Многие обнаруживают в них скрытое философское начало, - другие, менее подготовленные, воспринимают работы Андрея, скорее, как зримое выражение его эмоционального настроя, - однако и те, и другие безоговорочно признают: это – сильные работы, и впечатление, ими производимое, - не сиюминутно, а постоянно. Пластичность материала, с которым работает Авдеев, скрытая в нем энергия, - все это, в сочетании со свойственной художнику сильной колористикой и выразительностью образов, позволяет ему не только снова и снова достигать совершенно нового, и очень личного, чувства прекрасного, но и доносить его до зрителя.